Официальные Баку и Ереван, фактически, “добрались” до той стадии урегулирования конфликта, когда разговаривать им друг с другом, похоже, не о чем и прогресса ожидать неоткуда. Есть разве что туманные перспективы возобновления переговоров по делимитации границы, но, учитывая, что согласованная географическая очередность вплотную подвела стороны к проблеме анклавов, где простых решений не существует, ожидать прорывов, подобных весенней “оттепели” 2024 года, сложно. Несмотря на озвученную заинтересованность Евросоюза, Китая и даже США во включении Армении в коммуникационные проекты Восток-Запад, Азербайджан не отказывается от политики изоляции Армении пока не будут выполнены известные предусловия. А Ереван, в свою очередь, не делает практических шагов, убедительно демонстрирующих его готовность к разблокированию дороги через Мегри, выдвигая время от времени альтернативные проекты, заведомо неприемлемые для другой стороны.
Иными словами, Армению торопят пойти на дополнительные односторонние уступки, с которыми связаны определенные риски, анонсированные в предыдущей публикации и способные, скорее, не приблизить нормализацию двусторонних отношений, а заминировать ведущий к ней путь. Наиболее часто как на препятствие для подписания мирного договора ссылаются на Конституцию РА, хотя по большому счету в Основных Законах обеих стран есть формулировки, позволяющие при желании усмотреть в них территориальные претензии друг к другу. Ереван рядом противоречивых заявлений высших должностных лиц способствовал закреплению в повестке армяно-азербайджанского диалога тему собственной Конституции. В результате, даже третьи стороны, никогда прежде не видевшие в этом смысле никаких проблем для урегулирования конфликта, были переведены в режим ожидания, когда же Армения проведет референдум, который “устранит последнее препятствие” для мира в регионе…
В сугубо содержательном плане предполагаемое премьер-министром РА Николом Пашиняном изъятие упоминания Декларации о независимости, где Нагорный Карабах признается частью Армении, из Основного Закона, ни на что в практическом плане не влияет. Так же, как и сохранение этого упоминания в преамбуле, поскольку оно не формирует конституционную норму. В то же время нетрудно предположить, что в Армении будут озвучиваться ссылки на принципы конституционного права, не допускающие подобные изменения. Так же, как нет никаких гарантий, что намерение официального Еревана изменить преамбулу Конституции удовлетворит Баку и оттуда не последует требование изменить саму декларацию. А это уже на полном серьезе может трактоваться как посягательство на основы современной армянской государственности и грозит вернуть обе страны к территориальным спорам более чем столетней давности… Примеров того, как борьба с символами, вместо решения прагматичных задач на основе императива мирного урегулирования, приводила к разрушительным последствиям в истории человечества и нашего региона, в частности, больше, чем достаточно.
Но даже если процесс не свалится в крайности, искусственное включение Конституции в контекст урегулирования, само по себе насыщает его совсем не обязательными рисками. Наиболее очевидный из них – восприятие гражданами РА предстоящего референдума не как инструмента, на самом деле необходимого для проведения конституционной реформы и легитимации государственно-правовой системы, а исключительно как мероприятия, навязанного страной-недоброжелателем. Как следствие, не вдаваясь в суть предлагаемых изменений, многие могут проголосовать против, либо не пойти на избирательные участки. Такое же электоральное поведение может быть продиктовано и иными мотивами, не имеющими вообще никакой связи с армяно-азербайджанскими отношениями. К примеру, какую-то часть граждан в проекте Основного закона могут не устроить положения, регулирующие местное самоуправление, систему правосудия или другие сферы, что станет причиной для голосования против или бойкота референдума. Тем более, что эффективность работы комиссии по конституционной реформе, созданной еще в феврале 2020 года, вызывает множество нареканий.
Голосование на референдумах по принятию и изменениям Конституции РА в 1995, 2003, 2005 и 2015 годах было в значительной степени обусловлено не содержанием предложенных проектов, а отношением к властям соответствующих периодах. По свидетельствам заслуживающих бесспорного доверия наблюдателей, лишь в 1995 году был обеспечен необходимый процент участия — благодаря тому, что референдум проводился одновременно с парламентскими выборами и избиратель высказывался в пользу или против проекта Основного Закона заодно с голосованием за состав Национального Собрания. Риск, что традиция игнорировать референдумы, тем более с противоречивой повесткой, вполне может проявиться и на сей раз.
Фактически, Баку требует от властей РА взять на себя обязательство, выполнение которого выходит далеко за пределы их полномочий. Они в лучшем случае могут провести проект новой Конституции через парламент, но дальнейшее его вынесение на референдум переводит судьбу реформы на уровень голосования граждан, результаты которого не зависят от воли Никола Пашиняна и его команды. И если вопрос кворума можно было бы решить, как в 1995 году, объединением референдума и выборов в Национальное Собрание, то распределение голосов “за” и “против” останется непредсказуемым в силу целого ряда факторов. К тому же, подобное объединение выглядит сомнительным с точки зрения демократических процедур и политической целесообразности. С учетом этих обстоятельств в настаивании Азербайджана, чтобы армянские власти выполнили предусловие, связанное с Конституцией, можно усмотреть намек на решение вопроса любой ценой, включая “подгонку” результатов голосования. Иными словами, допускается отступление Армении от принципов электоральной демократии как одного из немногих достижений страны в последние годы.
Вопросы вызывают и доводы Баку, что мир должен быть установлен не только с нынешним официальным Ереваном, а с армянским обществом, которое голосованием на референдуме должно подтвердить свой отказ от территориальных претензий к Азербайджану. Как отмечено выше, мотивы у голосующих могут быть самые разные и судить о них по общим результатам референдума невозможно. Кроме того, мирное соглашение предполагает взаимное признание территориальной целостности — не означает ли это, что и в Азербайджане должен пройти референдум? Тем более, что в информационном пространстве этой страны довольно интенсивно звучат притязания на тот или иной регион Армении…
Чтобы не доводить подозрительность друг к другу до абсурда, не было бы целесообразным формирование совместными усилиями независимого арбитража из авторитетных международных экспертов по конституционному праву и получение ее заключения о наличии в Основных законах препятствий для взаимного признания территориальной целостности и обоснованности предусловий для подписания мирного соглашения?
Из того же ряда предусловие о роспуске Минской группы ОБСЕ, которое опять же представляет из себя “гонку за символами”, имеющую мало общего с установлением нормальных межгосударственных отношений. Этой теме была посвящена еще одна статья рубрики “Линия соприкосновения”.
Последние два согласованных пункта проекта мирного соглашения и без того создали определенные риски для процесса урегулирования. Взаимный отказ от исков в международные судебные инстанции, по идее, означает амнистию со стороны двух государств по всем открытым и потенциальным правовым претензиям друг к другу. Но проходящие сегодня в Баку судебные процессы (даже независимо от того, есть ли доверие к соблюдению на них процессуальных норм) над представителями военно-политического руководства Нагорного Карабаха означают, фактически, проявление селективного подхода к тем, кто должен нести ответственность. Отсутствует какой-либо объективный критерий, по которым кому-то из потенциальных обвиняемых было дозволено выехать из НК, а кто-то оказался за решеткой. Уже не говоря о том, что недосягаемы для правосудия армяне и азербайджанцы, которые предположительно совершили тяжелые военные преступления, но не попавшие в свое время в руки противника. Получается, что стороны отказываются предъявлять по их поводу иски в международные суды… Не означает ли это сознательное пренебрежение принципом равенства перед правосудием?
Главный риск для урегулирования здесь, вероятно, заключается в том, что бакинскими процессами дело не ограничится, и индивидуальные иски будут направлены в Европейский суд по правам человека. То есть, правовые споры, так или иначе связанные с конфликтом, продолжатся, а вместе с ними и противостояние между сторонами на широком общественном поле. Какова в таком случае польза для мирного процесса от взаимного отказа от исков на государственном уровне и принесение в жертву правосудия в отношении военных преступлений? Подобный компромисс был бы объясним, если бы Баку и Ереван объявили полную амнистию или создали совместный трибунал для отправления постконфликтного правосудия. Однако даже намеков на подобные решения в ходе армяно-азербайджанского переговорного процесса не было, либо, во всяком случае, в публичную сферу информация об этом не просочилась…
Не менее рискованным видится согласие по поводу неразмещения сил третьих стран вдоль армяно-азербайджанской границы. Понятно, что речь идет о присутствии европейских наблюдателей на границе с армянской стороны, мандат которых продлен до 2027 года. Хотя еще не известно, когда будет подписано мирное соглашение и будет ли оно подписано вообще, в поведении наблюдателей уже заметны изменения. Они, в отличие от прежних лет, практически не комментируют последние инциденты на границе, что не может не отразится на эффективности их превентивной миссии и не повысить вероятность эскалаций. Нужда в присутствии наблюдателей могла бы отпасть, если б стороны договорились о совместных механизмах контроля над пограничной ситуацией, но этого добиться не удалось, и прекращение миссии ЕС, да еще и при незавершенности процесса делимитации и демаркации границы, может не столько способствовать, сколько препятствовать реализации мирных договоренностей.
Нет сомнений, что даже декларативные вызовы, содержащиеся в конституционных положениях, должны быть в конце концов устранены, что существование Минской группы ОБСЕ при нормализации армяно-азербайджанских отношений теряет смысл, что отсутствие взаимных исков Баку и Еревана в международных судебных инстанциях крайне желательно, что граница между двумя странами должна быть безопасной без вовлечения внешних сил. Однако, как проанализировано выше, обусловливать перечисленными обстоятельствами подписание мирного соглашения чревато рисками для его реального претворения в жизнь. Вместо акцента на символические составляющие конфликта, которые еще долго могут вызывать недоверие и недовольство друг другом, не лучше ли было бы сосредоточиться на прагматических аспектах урегулирования? Ускорение процессов определения границы с учетом целесообразности и взаимной выгоды, разблокирования транспортных коммуникаций, налаживание нормальных связей между двумя соседями и в регионе в целом, лучше любых абстрактных пунктов, не играющих непосредственной роли для установления межгосударственных отношений, посодействуют стабильности и развитию на Южном Кавказе.
Перешедший в военную фазу ирано-израильский конфликт в опасной близости к Армении и Азербайджану диктует необходимость с максимальной ответственностью и серьезностью подойти к скорейшему преодолению сохраняющихся противоречий.